Январь, взрослое чтение

Пока мы встречали и провожали, новый год, близких и гостей, пока ждали и отчаивались дождаться снега или дожидались звука открывающейся двери, пока дарили и получали подарки, пока болели, выздоравливали и снова болели, пока жизнь шла,  я не глядя махнула пару тройку довольно объёмных книг, но вес их равнялся килограмму пуха, как бы это неправильно ни звучало.
Всё это были подарки. Дарила я, дарили мне.

Складная идея цельного подарка с кофейным настроением для подруги разбилась о прозу Софьи Ролдугиной. Её "Кофейные истории" сильно напоминали растворимый кофе. Но несмотря на хромающие причастными оборотами предложения и квёлый текст, читать детективные истории было интересно. Чересчур оригинальный сыщик, чересчур аристократичная леди Вир(д)жиния, чересчур часто они произносили чересчур характерные им слова, леди падала в обморок, колдунья разбиралась в травах, а сыщик щеголял разными сторонами своей противоречивой натуры, но страницы летели одна за другой, пока не упирались моим носом в табличку "Преступник такой-то. Конец". "Это как это" - спрашивала я у пыльного скелета из шкафа или потайного хода. Художника обидеть может каждый - говорил мне скелет. - А я так вижу. Ну ладно. Хоть кофе пахло в этом шкафу, корицей.. бадьяном не пахло, у него название некрасивое.  Да и подруга сказала, что интересно. Но я ей не верю. Она подарила мне Пратчетта и "Дом из зелёного стекла" для сына, поэтому я надеюсь, что железная сахарница и мои любимые черносливы в шоколаде подсластили водянистый кофейный напиток в красивой чашке.

Лабиринт

После кофейных историй дом из зелёного стекла, куда я уже заглядывала в новогоднюю ночь, раскрылся подобно малахитовой шкатулке. Это прекрасная добротная детская книга, о которой писать трудно. Всё, что о ней можно написать, уже есть на страницах. Книга как наша новогодняя ёлка ломится от избытка различных тайн, чудес, сюжетных линий и оригинальных героев, в носках с разноцветными волосами, в солнечных очках Брюн, и с рюкзаком посреди дома. Но так же как и нашей ёлке роскошь ей к лицу. Если в кофейных историях чувствуется рука начинающего автора или что-то такое неопытное, подобно моим вязаным или рукодельным вещам, в доме всё ладно скроено и крепко сшито, сверкает и переливается снежными тайнами и чисто английскими сюрпризами. И не беда, что я догадалась заранее о многом, лучше догадываться здесь, чем теряться в догадках у Ролдугиной. Как к месту здесь цветные витражи, снежные склоны и книжные загадки, игра, в которую непременно хочется сыграть, игра, в которую я играю, дом с разноцветными стёклами, в котором живу. Фигурки я люблю со времён Кроша, зимние маленькие отели навсегда оставили след "У погибшего альпиниста", а чисто английские преступления под Рождество я училась разгадывать у Пуаро и Баталова.

Лабиринт

И когда одной рукой я закрывала зелёную книгу, другая уже открывала чёрную. Пратчетт и Гейман. Хорошо, что Пратчетт в начале сказал, что про личинки писал Гейман. Так ему и надо. Мне личинок не надо. Было интересно, но не так близко, как нянюшка Ягг и матушка Ветровоск, которые передали мне в декабре привет голосом капитана Абра из-за. границы. Но когда демон Кроули перечислил всё любимое на земле ангела и по совместительству букиниста Азирафаэля, особенно про антикварные магазинчики, сёмгу и музыку, конечно, я нашла родственную душу и успокоилась, где есть один близкий пусть даже не человек, там есть всё.
Всё там и было - от начала света до конца. В середине всё предсказала некая Псих, они часто отвлекались на посторонние вещи о спасении мира, а я ждала встреч с Кроули и Азирафаэлем, потому что они мне оба нравились. С ними пел Фредди Меркьюри и всё как положено. Потом я включила сериал и подумала, что мой ангел более красивый, зато у кино заставка лучше. А конца света не случилось. Только конец очередной книжки. Самое удачное место, на мой взгляд. С Брэдберивскими мотивами.
 "Если вы желаете представить себе будущее, вообразите мальчика с друзьями и с собакой. И лето без конца. ..."

Лабиринт

Таким и было моё будущее в "Дороге в жизнь". Конечно, там было мало лета и собак. Но друзья меня ждали. Нет, это я их ждала, ужасно скучала все эти годы. В 2016 я познакомилась с трилогией Вигдоровой и скрепя сердце отдала чужую книгу со своими друзьями. Как они теперь, где. И вот наконец встреча. Это только первая часть, но как я рада снова быть среди них. Никогда я не ходила строем, не состояла, не была, а октябрятский значок мне прицепили отдельно, потому что я проболела официальное вступление в. Но с ними хоть на край света и пусть строем. Потому что искренне и честно. Дружно, хорошо. 80 Витязей прекрасных с ними Семён Карабанов. Педагогическую поэму я так же слушала взахлёб, в исполнении Борисова, но у Вигдоровой ещё ближе. И пусть она пишет, что это выдуманные герои, что даже прототипы есть не у всех. Пусть. Они все живые и настоящие, и я очень рада новой встрече с ними, с людьми, которые хоть и ходят строем, но каждый из них особенный, неповторимый и интересный, с каждым хочется разговаривать, дружить, помогать и получать помощь. А они помогут, обязательно. Тяжёлые судьбы, дети, многое пережившие в своей короткой жизни, как выправляются, расправляют плечи, смотрят ровно и прямо, потому что рядом с ними учителя, хорошие люди, любящие. Я верю, что так бывает.

Лабиринт

В перерывах толстые книги уступали место коротким историям, и Полинька Сакс, настрочившая дюжину слезливых писем, сменялась короткими зарисовками молодой Веры Инбер. Дружинин не особенно впечатлил меня, я пропускала целые страницы любовной истории, а Инбер хотелось читать, не отрываясь. Я всегда любила весенний воздух в январе, он врывается с оттепелью и светит сквозь туман соломенным солнцем, он льётся птичьими трелями с голых зимних ветвей. Вот и рассказы 20-х годов у Инбер расцветают весной среди зимы. Эх, ты, обезьян.. они обрываются так же как мгновение счастья, они тают снежинками на плюсовой земле, но оставляют тот звук, который слышится после колокольного звона, тот воздух, который я вдыхаю зимним утром у раскрытого окна.

Лабиринт

Это книги, которые я читала в январе. Несмотря на то, что книгой месяца я выбрала бы неизменного Диккенса "Рождественскую песнь в прозе" с рисунками Инноченти, но решила остановиться на этом посте, поэтому пусть будет "Дом из зелёного стекла" Кейт Милфорд. Пост отправляю к Людмиле Фёдоровне в проект "Книга месяца".